Несколько слов о книге
«Зверобой. Памяти Николая Васильевича Щедрина»
Лилия Подберёзкина
Мысль о создании книги возникла у меня ещё на поминках, когда услышала выступления близких, коллег, учеников, друзей-столбистов.
Поразительно, как быстро откликнулись многие (первым бесценный архив прислал В.Н. Носов) и написали, «наговорили» на голосовую почту, отправили, поделились фотографиями (Наталья Никитина подключила архив кафедры, Елена Можарова – друзей-путешественников). Поскольку сбор архивов я начала ещё в январе 2020-го, успела в «докарантинное» время получить и отсканировать дневниковые записи с ранними текстами песен Зверобоя у столбистов компании «Индия» (С. и Т. Пятовы, Н. Фёдоров), записи в журнале «Голубчик» (С. и Н. Климовичи), фотографии А. Кузнецова, В. Коханова, М. Вершинина, А. Купцова, С. Свежинцевой и др.
Осуществить вёрстку и печать книги стало возможным благодаря финансовой поддержке скромной интеллигентной женщины (друга молодости) Ольги Ивановны Туревич.
Вот её слова: «Благодарна всем авторам. Такие разные воспоминания, но точные, душевные, искренние, от сердца! Хорошее дело сделано. Память увековечена в книге. Низкий поклон всем!»
Несколько слов о творческой команде, без которой не было бы этого издания. С самого начала и до конца работы моей поддержкой и опорой был В.И. Хвостенко, который не только набирал отсканированные архивы, но и до последнего варианта вёрстки помогал с правкой материалов. На вечере памяти Зверобоя Валерий Иванович сказал просто и ёмко: «Он стал как брат мне…» Эту же мысль высказал корректор и редактор книги В.С. Василенко:
«По прочтении этого замечательного текста могу сказать, что я очень сожалею, что не был знаком с ним лично».
Особую благодарность за креативность, понимание и терпение хочу выразить художественному редактору Издательского дома Академии имени Н.Е. Жуковского (г. Москва) Льву Марковичу Живило, который мужественно завершал последний вариант вёрстки накануне госпитализации с ковидом:
«Хотелось, чтобы книга была созвучна воспоминаниям о Н.В. Щедрине, чтобы отражала его характер (и в этом большая заслуга фотографов). А насколько это удалось – судить читателям».
Искренне благодарна Алексею Бабию – в отсутствие презентации он, как всегда глубоко и точно, написал в своем посте на фейсбуке о выходе книги и о том, почему так важно успеть, когда «время, ребята, точит ножи…»
Метровая стопка черновиков, правок, сканов, распечаток на столе. Мой главный итог уходящего года.
И короткие фрагменты отзывов:
«…Только что получил на почте Ваш фолиант, отставил предновогодние хлопоты, бросился просматривать, а потом и читать. Всё доказывает: так не пишут о рядовом человеке, так уютно не удаётся срежиссировать воспоминания разных людей и выдержать чувственно-благородную тональность самому-самому журналисту, если это работа, а не внутренний позыв… Acsios!»
(А. Бойко, Ростов-на-Дону).
«…Потрясающая великолепная книга… Дух Зверобоя наполнял всё пространство и наполняет, теперь пожизненно, уверен, всех нас, кто был ему близок.»
(В. Номоконов, Владивосток).
30 декабря 2020 года.
Алексей Бабий, в фейсбуке.
Сегодня год как ушёл Зверобой (Коля Щедрин). На юрфаке пройдёт вечер его памяти. Это хорошо, потому что год назад СФУ не особо заметил потерю одного из лучших своих преподавателей и учёных, и я знаю даже о попытках вменить прогулы за участие в его похоронах. Что, в общем, и не удивительно – профессор Щедрин хотя и был человеком позитивным, "солнечным", свою точку зрения отстаивал твёрдо, и она далеко не всегда совпадала с точкой зрения руководства.
(UPD – говорят, что юрфак проводил его достойно. Значит, я был не совсем прав. Но в остальном остаюсь при своём мнении).
Будет презентация книги о нём. Это личный подвиг Лилии Подберезкиной: собрать, отредактировать и издать великолепную книгу. При том, что условия для подготовки и издания книги были самые экстремальные – ковидом переболела и сама Лилия и сотрудники издательства, не говоря об общем депрессивном фоне.
Книгу я читаю, но медленно (разучился совсем читать бумажные книги) и удивляюсь. Хотя я знаю Колю, страшно сказать, с 1972 года, но я его, оказывается, совсем не знаю. Ну да, бывая на юрфаке, забегал к нему на кафедру. Ну да, он был одним из немногих красноярцев, приходивших на акцию "Возвращение имен" 30 октября, да и вообще к "Мемориалу" относился очень хорошо. Ну да, встречались на столбистских тусовках, и с этой стороны я его тоже знаю. Несомненно, друг другу симпатизировали. Но чтобы поговорить по душам, со стопочкой особенно – этого не было. А сейчас начинаю понимать его масштаб и его взгляды и жалею, что мы не пообщались как следует.
Лилия предлагала мне поучаствовать в книге, но я с удивлением обнаружил, что мне рассказать особо нечего. Хотя Коля начинал ходить на Столбы именно с нашей компанией. Впрочем, компания – громко сказано, это не была столбистская компания, а просто компания Сани Качаева, старосты нашей группы – Коля об этом упоминает в книге. Тогда матфак и юрфак некоторое время теснились в здании на Мира, 49 и математики с юристами много взаимодействовали. Наверняка где-то в коридорах сталкивался я с будущим губернатором, но я его по тем временам не помню совсем. А Колю помню, он попал в нашу компанию, ходил на Столбы и в пещеры, да, кажется, и на сплавы тоже. Каких-то особых случаев с его участием не помню, скажу только вот что. В походах есть разные типы людей. Одни говорят: хорошо бы дров нарубить. Другие командуют: ты, ты и ты – идите за дровами. Третьи идут, охотно или неохотно. А в это время Коля где-то в тайге давно уже рубит сушняк. Ну вот такой он был человек.
Но по-настоящему он заболел Столбами не с нами, а лет через пять в компании "Индия". Но в нашей компании тогда никто ими не заболел. Да, ходили, да, нравилось, но не более того. Я всерьёз заинтересовался столбизмом вообще лет через двадцать, и не изнутри, а снаружи, как самодеятельный антрополог. А Коля к тому времени был уже внутри.
Читаю я книгу Лилии Подберезкиной и поражаюсь её самоотверженности и силе дружбы. Ну вот, к примеру, не удосужился же я сделать книгу о Биргере или Сиротинине, а ведь тоже были люди масштабные и многосторонние. Хотя да, на сайте собралась коллекция их текстов и текстов о них, но чтобы собрать дополнительно воспоминания и фотографии, издать всё это... нет, даже и мысли не возникло. А Лилия это сделала.
Ну ладно, сделаю по-своему, начну писать раздел мемуаров на своём сайте, посвящённом Красноярскому "Мемориалу", там и о них расскажу, и о других замечательных, но уже ушедших людях. Е.б.ж., конечно.
8 декабря, 14:59.
Из письма В.И. Хвостенко А.А. Бабию.
1 декабря.
Лиля подвиг совершила, без преувеличения. Подвиг дружбы. Книга её заслуга. Раскопала ребят из старой Колиной компании (Индии), стрясла воспоминания, дневники частично отсканила и оцифровала, нашла юристов-мемуаристов, собрала макет. Перенесла тяжёлый ковид в недели, когда надо было интенсивно работать с верстальщиком. С t° до 40°, работала задыхаясь. Всего не перескажешь…
Дизайнер-верстальщик, москвич, тоже упал с ковидом. Последние правки делал больной и только потому, что в больницу не взяли из-за отсутствия мест. Моё-то дело простое, привычное.
Валерий Хвостенко
Книга о Коле Щедрине стала важным событием в моей жизни. Столько в ней выплеснулось любви, грусти и радости, доброй памяти, что читать её материалы без волнения, просто исполняя техническую роль, я не мог. Обаяние, масштаб и черты личности Зверобоя, встающие за строчками, действовали магически. Я ощутил его как очень близкого мне по духу человека.
Когда Лиля рассказала мне, что на поминках к ней подошла «дама под вуалью» и предложила финансирование, я не воспринял это серьёзно. Во всяком случае я не предвидел масштаба предприятия. Мы объявили на сайте сбор материалов. Первой откликнулась из Америки Аня Гончарова, его ученица. Потекли письма, фотографии, человеческие эмоции. Постепенно я начал что-то осознавать… Но до сих пор не понимаю, как Лиля осилила эту работу, пропустила всё через сердце, преобразила и сплавила воедино. А сколько ей пришлось перенести несправедливой критики, неприятия и зряшных обид. Всё оплачено кровью, здоровьем и нервами. Но её друг Коля Зверобой был бы ею доволен.
Книга – достойна!
Александр Кузнецов
Николай Щедрин был настоящим Человеком. Настоящим другом. И навсегда им остался. Человек жив – пока его помнят, пока его друзья живут его идеями, делают то, что он не успел доделать… Эта книга – лучшая память о нашем Николае Васильевиче.
Здесь книга «ЗВЕРОБОЙ»
| |
