Красноярские Столбы
СкалыЛюдиЗаповедникСпортСобытияМатериалыОбщениеEnglish

А.Л.Яворский. Столбы. Поэма

Часть 28. Львиная пасть

Вот пасть так пасть,
А что за голова!
Не дай бог в эту пасть попасть -
Пасть каменного льва.

И все же лезут в эту пасть
Охотно друг за дружкой.
Такая видно в людях страсть
Играть у жерла пушки.

И страшных не боясь зубов,
Сидят во Львиной пасти,
Поют о прелестях Столбов
Веселые от счастья.

Я по секрету вам скажу –
Пусть будет льву не любо,
Я тоже там не задрожу –
Ведь этот лев беззубый.

И нечем зверю раскусить
Столбовского буяна.
Ну что ж, не нам о том тужить,
Что лев не без изъяна.

Однажды тропою столбовской брели
Так просто, чтоб только бродилось,
И между собой разговоры вели
О том, где бывать приходилось.

Один говорил о Саянских хребтах,
Где их Енисей прорывает,
Другой – о безбрежных его берегах,
Когда в океан он впадает.

А третий о западе нам рассказал,
Четвертый сказал о востоке,
Что там он бывал, где никто не бывал,
О чем-то глухом и далеком.

А пятый заметил – “Я все повидал” –
Везло ему, видимо, счастье.
“А вот у себя на Столбах не бывал
ни разу во Львиной я Пасти”.

И все подхватили – “Давайте, пойдем”,
И тотчас на тропку свернули,
Что с Пасти идет в нажимной водоем.
И песню под шаг затянули.

И ход стал быстрее, уверенный шаг.
Да, лазы – великое дело.
Лаз действует точно таинственный маг
На наше усталое тело.

Откуда-то резвость пошла по ногам,
Мы быстро до Пасти добрались.
И лев улыбнулся всей пастию нам,
Как будто давно не видались.

Мы все на ходу, исключительный лаз,
Отличный от всех, ход что надо.
Во-первых – должны мы зайти за анфас
И лезть, начиная от зада.

С площадки, что плечиком служит для льва
На Перья ход дерзкий, без лести,
И тут же налево, где Льва голова
Есть в ухе ход, тот что нам лезти.

Зовется неправильно всеми тот ход,
Спешу здесь поправить ошибку,
Его называют всегда – Пищевод,
Что лишь вызывает улыбку.

Вернее – Евстафьева это труба.
Из глотки ведет она в ухо
Анатомия ясна и точна Столба –
Голова – это вовсе не брюхо.

И этой то трубкой вползли в ухо Льва
Гуськом. Не пролезти здесь рядом.
И смеху же было, когда голова
Чия-нибудь стукалась с задом.

И если бы кто-нибудь мог увидать,
Как мы в том туннеле плелися,
Уверенно можно заране сказать –
От смеха б кишки порвалися.

Но выползли с честью из темной трубы,
Никто не застрял в ее щели.
Мы в Пасти. Пред нами большие Столбы.
И сразу же песни запели.

Такая кругом тишина и покой,
И песня над лесом несется,
И где-то какой-то гранитной стеной
Нам эхо сюда отдается.

И помню мы “Травку” тогда завели
Лихую, с певучим разливом,
Внимали ей сверху до самой земли
Столбовские наши массивы.

И песни мы пели не час и не два,
А столько – пока не устали.
Неслися из пасти смиренного льва
Те песни житейской печали.

И пели веселые песни порой,
В тех песнях веселье и сила.
И эхо бежало над тихой землей
И вдаль по тайге разносило.

Эх, песни родные, мы с вами живем,
Душа на простор с песней рвется.
В веселье и горе мы песни поем –
Ведь с песнею легче живется.

А сколько заботы и сколько труда
Из камня наладить эстраду,
Чтоб звук зря не шел никуда
И лился от камня каскадом.

И эхо тайгу услаждало бы в нем,
И песни б неслися в просторы,
И спящие чутким, чуть дремлющим сном
Их слушали камни и горы.

Велики дела на земле тут у нас,
С природой созвучно искусство,
И нам немудрящий Столбовский Парнас
Мгновенно приводится в чувство.

Лишь стоит кому-нибудь мысль предложить
Полазать, попеть, почудачить –
Столбисты сумеют задачу решить,
Их это совсем не задачит.

И в Пасти же тут над обрывом губы
Под “Дубу” сплясали немного,
И медленным цугом назад до трубы
Ползли по обратной дороге.

И снова нас всех поглотила труба,
И снова мы в ней пресмыкались,
И вылезли снова на цоколь Столба,
Вновь пели, плясали, смеялись.

Потом поспускавшись на землю с камней,
Окинувши Столб беглым глазом,
Пошли, оставляя эстраду и в ней
Молчанье до нового лаза.

И, идя тропою, я друга спросил,
Того, что не лазивал в Пасти –
“Ну, как Пасть?” – и тихо он мне сообщил,
Что он – “Позабыл все от счастья”.

И все, что он видывал –все ерунда
В сравнении с Пастью, несчастье.
“Вот всех бы туристов собрать – да сюда,
чтоб слушали песни из Пасти”.

Чтоб видели зубы различных цветов
В движении, редкие зубы,
Чтоб знали они, что внутри у Столбов
Проложены странные трубы.

Что здесь у эстрады гранитного льва
Отсутствуют зрителя массы –
Ничья не болит от того голова,
Что целы билеты у кассы.

Да кассы и нету, зачем ей здесь быть,
Раз все удовольствия даром,
Таланты сумеют себя оценить,
Они ведь столбисты недаром.

Пусть знают последнее, что надо знать,
Что камни то сами – артисты.
Умеют они и попеть и смолчать
Коль их в том попросят столбисты.

В зените осеннего ясного дня
Лежал я у Пасти в оскале,
И день был особый, как раз для меня,
Овеянный дымкой печали.

И лес был задумчивым мне в унисон,
И сосны недвижно стояли,
Брусничник, ковром опоясавший склон,
Виднелся в межкронном провале.

И солнышко грело, и было тепло
Лежать даже в каменной Пасти,
И солнце, как летом, сосняк развезло
Лучом опьяняющей страсти.

Я вспомнил на стане под Пастью костер
Плод глупой несдержанной шутки.
Сжигая хлам леса и жизненный сор
Горел он здесь целые сутки.

Для тех, кто не думал его затушить,
Он должен был быть постоянным
И чтобы костер навсегда сохранить
Не спал всю ночь дежурный от стана.

И было другое в компаньи той зло –
Мозги раздирались на части,
Однажды ей в голову что-то взбрело
Принесть жертву каменной Пасти.

И тотчас же был обречен бурундук –
Поджарить живого пытались.
И много подобных и штучек, и штук
В компании этой случалось

Но кто навязал им подобный кошмар?
Мы, помню, того не узнали,
Но, возмутившись, такой дали жар –
Почище певучей морали.

И тотчас костер неугасный погас,
И жертвенник рухнул нежданно,
И в клятве они уверяли всех нас
Покончить все дикости стана.

И правда, подвижка случилась в умах,
И даже компанья распалась,
И только кострища следы на камнях
Как память о прошлом остались.

И думал я, глядя с отвеса губы,
Зачем им пришла та охота?
Ужели так бледны собою Столбы,
Что нужно наносное что-то?

И эту вот тему не раз я пытал,
От ней мне ни сна, ни покоя,
Но как не пытался, а все ж не создал
Столбам их столбиста героя.

Кто он? Вздыхатель ли влюбленный
В красоты сказочных Столбов?
Мечтатель, лазом увлеченный,
Не знающий спокойных снов?

Других себе не представляю,
Они и не нужны Столбам.
Им всем бродящим в общей стае
Героя место не отдам.

Пусть будет наш герой мечтатель,
Пусть он порой и не поспит,
Немых стремнин завоеватель,
Отважный стенолаз и гид.

Иль пусть вздыхает о прекрасном
И бродит в сказочных камнях,
Глубокий вздох пусть не напрасно
Порой застынет на устах.

И есть о чем вздохнуть. Неверно,
Что красками Столбы бедны,
Что в гамме тускло-равномерной
Сурово выглядят они.

А разве солнце не играет,
А разве зори не горят?
Кто говорит, того не знает,
Что камень яркой краске рад.

А что касается до формы –
Пойди-ка, поищи такой.
Все перекрыты в этом нормы.
Один курорт лишь “Боровой”

Столбов достоин. Врать не стану,
Я их обоих полюбил,
И чудный жемчуг Казахстана
Я трижды в жизни посетил.

Там, на краю поляны леса,
Влюбленный взор я рассмотрел
При виде камня Ок-дже-Песа ,
Он у казаха загорел.

И женщина, была что рядом,
Прижавшися сидела близь,
Своим безбрежно-грустным взглядом
Смотрела на Синюху в высь.

Я, посмотрев на них, подумал –
Столбовская влюбленность в нем и в ней,
Как мы – вздыхатели, торжественно, без шума
Впивающие красоту камней.

Но этого все ж мало для героя
Каким его я мыслю для Столбов.
Должны быть у него свои устои
И главное – дела. Дела без слов.

И предо мною образ смелый
Вставал в тумане прошлых дней,
В нем слово, скованное с делом,
Закон тайги немых камней.

В нем сила к подвигам великим,
Уверенность в себе, настойчивость, упор,
И бескорыстная любовь к каменьям многоликим,
Бесстрастным сторожам лесистых гор.

И дружба – лучшее из чувств вселенной,
Какое знал доселе человек,
И творчества полет, и вдохновенный
Фантазий беспредельный бег.

И лучшее от ласки и от страсти
Того, что все любовию зовут,
Спокойное в сужденьи беспристрастье,
И совести жестокий самосуд.

Вот – мой наказ столбовскому герою,
В скрижали у костров записанный портрет.
Да! Я его никак не перестрою,
Поскольку на пути к нему и “но” и “нет”.

А что касается до дел – я сам не знаю,
Какие подвиги он должен миру дать.
И только мысленно его воображаю
Готового безропотно свершать.

Так думал я, лежа в открытой Пасти,
Сгорал закат за спинами Столбов,
И, вместе с ним, стихали страсти,
Будившие покой неведомых миров.

И образ медленно тонул в дремавшей тени,
И, растворившись, там внизу совсем исчез.
Я встал пред ним средь Пасти на колени
И долго всматривался в уходящий лес.

И долго у костра мы с другом обсуждали
О том, каким герою быть.
Но как сейчас – так и тогда не знали,
Какие подвиги он должен совершить.

7.09.45

Оригинальный рукописный текст: стр.1, стр.2

  


 

А.Л.Яворский. Столбы. Поэма. / Часть 28. Львиная пасть

Автор: Яворский Александр Леопольдович

Владелец: Павлов Андрей Сергеевич

Предоставлено: Павлов Андрей Сергеевич

Собрание: А.Л.Яворский. Столбы. Поэма

 Компании

Каратановская

 Люди

Яворский Александр Леопольдович (Липатич, Длинный)

 Скалы

Перья

Экстремальный портал VVV.RU Facebook Instagram Вконтакте

Использование материалов сайта разрешено только при согласии авторов материалов.
Обязательным условием является указание активной ссылки на использованный материал

веб-лаборатория компании MaxSoft 1999-2002 ©