Анатолий Ферапонтов. Восходители

Вниз

И все же фифти-фифти было. Может быть, уже на восьми тысячах они ненавидели эту гору, самих себя и друг друга. Пройти по ранее непройденному маршруту до “классики” вовсе не означает подняться на вершину, говорил же и Антипин: больше всего боялся, что парни очень-очень устали.

Вот, умирает австриец, вон, спускаются безуспешные британцы, чуть выше лежат мертвые индийцы. Паровоз, по русски говоря, нужен был, и нашелся. У Петра Кузнецова всего хватило, он был уверен в своих силах и понимал, что если хотя бы он один не поднимется, то какого черта эта красноярская экспедиция затевалась? И вот теперь все могут с победой уходить вниз.

Спуск с вершины,— как правило, более легкий, чем подъем, порой таит в себе бездну коварства. Причиной тому — беспечность победителей, опьянение победой. Приведу лишь один пример, достойный быть названным классическим. Летом 1972 года на Ялтинском главпочтамте я получил письмо с Кавказа; там было долгожданное приглашение в альплагерь Шхельда от мастера-международника из Москвы Игоря Рощина: приезжай, Толя, сделаешь несколько вершин, да выступишь за лагерь на первенстве по скалолазанию.

Письмо пришло с того света: Игоря вот уже неделю как не было в живых. Вдвоем с известным мастером Романом Ветровым они поднялись на Чатын-Тау по сложной “шестерке” и погибли, спускаясь по безобиднейшему маршруту категории 2“б”. Оставшиеся в живых партнеры по восхождению рассказали, как это случилось. Кто-то из двойки поскользнулся на фирновом склоне, но поскольку склон был пустяковый, не сразу стал тормозить. Не придал срыву значения и партнер по связке; подождав несколько секунд, встревожился, но не успел воткнуть в фирн ледоруб и организовать страховку, как был сорван первым. Теперь у первого, приостановившегося от рывка, была возможность организовать страховку, но второй скользил мимо уже на длину двух веревок, постоянно набирая скорость. Второй рывок был уже смертельным приговором, так они и скользили, пока не провалились в бергшрунд.

На высоте вдвое большей, на уровне Эвереста, эффект победы усиливается еще и гипоксией. В 1982 году, когда первая, измученная двойка советской экспедиции Балыбердин—Мысловский уже спускалась с вершины, им навстречу вышли отдохнувшие в штурмовом лагере украинцы Бершов и Туркевич. И вовремя, поскольку петербуржец и москвич уходили далеко в сторону от оптимального пути спуска, на опасные склоны.

Наши парни были осторожны и собранны, они почти полностью владели собой и ситуацией. Пока Захаров разговаривал по рации с Антипиным, сверху подошли и Коханов с Семиколеновым — крайне усталые, с жалкими остатками кислорода в баллонах. У Кузнецова сломался редуктор, и он тащил в лагерь неизрасходованный баллон, у Коханова случилась утечка. Уже на спуске, на высоте 8 500 кончился кислород и у Захарова.

Решили идти вниз в пределах видимости, насколько это позволял обильный снегопад, но вскоре начало темнеть. Только теперь парни оценили верность приказа Антипина о немедленном начале спуска, но появилась и проблема: как верно определить точку ухода с гребня налево, в кулуар, к палаткам? Петр Кузнецов, спускавшийся первым, нашел ее безошибочно; Коханов и Семиколенов, шедшие следом, ошиблись и ушли с гребня раньше. Вовремя сообразив, что идут куда-то не туда, стали вновь подниматься на гребень.

В сумерках Захаров с изумлением увидел, как два неизвестных альпиниста прут наверх, невзирая на время суток. Своя своих не узнаша: Николай уставился на Валерия, тот — на Николая — ну, высота, усталость, ну, темнота, гипоксия, что поделаешь. Кое-как все же друг друга опознали, и тут Коханов, присев на камень, изобразил большим и указательным пальцами колечко. Кислорода — ноль, как с трудом догадался Захаров. А догадавшись, понял, что и ему маска только мешает дышать. Снял ее и свободно вздохнул — и это на 8 500! Еще бы немного затмений в мозгах, и можно было лечь рядом с тремя покойными индусами.

В лагерь 8 350 спустились уже в кромешной тьме и провели там третью подряд ночь, но уже без кислорода, самую тяжкую ночь. Из дневника Николая Захарова: “Пришел к палаткам в десятом часу. Встречает Петя: “Иди к Джеку, у них горячий чай”. Выпиваю кружку горячей воды. Тут, из темноты, голос Нахала: “Коля, я пришел”. Зову Валеру: “Иди, есть вода и чай”. Но он влазит в соседнюю палатку и затихает. Влажу следом за ним. Меня мучает совесть, что я не встретил Валеру в своей палатке. Он сильно устал, сидит, скрючившись. Быстро зажигаю горелку, ставлю лед. Валера, раскачиваясь, говорит жалобным голосом: “Я тебя вчера поил, кормил, укол тебе поставил, а ты обо мне не заботишься”. Я ему: “Сейчас будет готов чай. Какой укол тебе поставить?”. — “Мне нужен компаламин, согреться”. — “Компаламина у нас нет, есть трентал”. За этим разговором уже и чай готов, попили, есть вроде хочется, но того, чего хочется, нет, а шоколад не лезет. Баночка красной икры, второй день недоеденная. Еще пьем, заливаем фляжки горячей водой. Нечаянно сжигаю на горелке пуховку, а потом еще и спальник. Все в пуху. Наконец, укладываемся спать”.

…Утром сняли лагерь и двинулись по “классике” к Северному седлу. И опять с утра была прекрасная погода, сияло солнце, а к 7 500 ударил буран. Но здесь штурмовую группу уже встречали друзья из вспомогательной: Костя Колесников, умница, приволок парням баллон с кислородом — вот уж надышались. Следом поднялся Саша Кузнецов и сразу отобрал у Захарова рюкзак, хотя тот для виду и сопротивлялся. Предстояла еще одна ночевка на 7 000, и только 22 мая вся команда собралась в верхнем базовом лагере.

Анатолий Ферапонтов. Восходители. Вниз

Автор: Ферапонтов Анатолий Николаевич

Владелец: Ферапонтов Анатолий Николаевич

Предоставлено: Ферапонтов Анатолий Николаевич

Собрание: Ферапонтов А.Н. Восходители

Использование материалов сайта разрешено только при согласии авторов материалов.
Обязательным условием является указание активной ссылки на использованный материал

веб-лаборатория компании MaxSoft 1999-2002 ©